В старой песенке поется: После нас на этом свете Пара факсов остается И страничка в интернете... (Виталий Калашников) |
||
Главная
| Даты
| Персоналии
| Коллективы
| Концерты
| Фестивали
| Текстовый архив
| Дискография
Печатный двор | Фотоархив | |
||
|
|
www.bards.ru / Вернуться в "Печатный двор" |
|
05.05.2009 Материал относится к разделам: - Персоналии (интервью, статьи об авторах, исполнителях, адептах АП) Персоналии: - Кочетков Михаил Николаевич |
Авторы:
Хоменко Наталия Источник: газета "Сегодня" (г. Киев), рубрика "У фонтана", 08.02.2000 г. |
|
Михаил Кочетков: "Люблю я очень водку и евреев..." |
Когда-то московский бард и телеведущий Михаил Кочетков баловался сочинением псевдонимов: то из первых слогов фамилий своих коллег составит имечко вроде Миклухо Собес, то сам себя справа налево прочитает – Лиахим Воктечок. А что, по-моему, это имя ему к лицу!
"Два пива, пожалуйста" — это почти как "доброе утро!"
Михаил Кочетков прибыл на "Студию 1+1" на съемки "Фонтан-клуба". Одобрительно оглядывая выходной пиджак и бабочку ведущего "Фонтана" Валерия Хаита, Миша гордо произнес:
— Раньше у меня был белый смокинг и красная бабочка.
— И голубые глаза?..
— (Хохот.) И был я высок и полон. Чувств... Только говорите громче – я очень плохо слышу. Я даже стишок написал: "Летая самолетом "Ерофлота", я как-то раз оглох после полета..." Неделю вообще ничего не слышал. Такой класс! По губам вижу: жена просит, чтобы сходил за хлебом. А я глухой, у меня справка от врача! Никакой суеты, к телефону не зовут, я себе читаю Анненского — красота!
— Миша, а название передачи "Гнездо глухаря" появилось из-за глухоты?
— Естественно! У меня вся семья глухая. Мы когда дома разговариваем, соседи милицию вызывают — думают, что затевается крупная драка. Грузинский язык — он безударный...
— (Тупо-растерянно.) При чем тут грузинский язык?
— А у меня папа — наполовину грузин. И я кое-что по-грузински знаю. Я вообще во всех странах, где бываю, даже в Китае, выучиваю одну и ту же фразу: "Два пива, пожалуйста!" — такая утренняя фраза, вроде "доброеутро". Я ведь большой теоретик нашего национального увлечения напитками и знаю, что после двух кружек пива у меня лингвистические способности возрастают сразу. У меня сейчас выходит книга "Два алкоголика на даче" с эпиграфом:
О, сколько нам открытий чудных Готовят разные премудрости! Талант пропить, конечно, трудно, — Но мы ведь не боимся трудностей?
Я не такой уж алкоголик, но мне интересно... Есть в этом деле классики: Ерофеев, Довлатов. Как писал Омар Хайям: "Как только я выпиваю одну рюмку, я становлюсь совершенно другим человеком, который тоже немедленно хочет выпить".
"Под мужиком сломался стул, а женщина родила"
— Миша, вы месяц ездили с концертами по Германии. Как впечатления?
— Знаешь, после поездки в Израиль я думал, что больше никогда никуда не поеду: 17 концертов за 18 дней! Я такой режим не выдерживаю: я все-таки привык, что это не работа, а удовольствие. А получать удовольствие наполовину я не люблю. И потом, кто-то придумал маршруты: Хайфа — Эйлат, Иерусалим -Ашдод — все время переезды через всю страну! Я на пятый день хотел оттуда сбежать. А в Германии 18 концертов за месяц — очень хорошо.
Потом в "Русском слове" написали, что это вообще самые удачные зарубежные гастроли русских бардов. Заложили меня: я ведь давал подписку, что еду не на заработки. Слава Богу, хоть не написали, что самые удачные финансово! Яне ожидал такого внимания и любви к моей персоне. Кстати, многие из тех, кто приходил на концерты, вообще не предполагали, что я пою — знали как телеведущего, а тут вдруг оказалось, что "он еще и песни сочиняет".Но успех очевиден: на одном концерте под мужиком сломался стул, так он смеялся, в еврейской общине сломалась лавка под хохочущими старичками, а на предпоследнем концерте... женщина родила. В первом отделении начала рожать, а во втором нам уже позвонили по мобильному и сказали: все, родила.
— Вот это победа! Как вам это удалось — так быстро?
— А я стал рассказывать о своей жене. Она, как и я, по образованию геолог. Я — мерзлотовед, она — гидрогеолог, помойки и свалки раньше изучала. А когда я ушел в театр, ее зло взяло, что я и удовольствие получаю, и деньги зарабатываю — окончила медицинский институт и стала принимать роды на дому. Только я об этом заговорил — у женщины начались схватки... А жена даже меня заставила: когда последнего ребенка рожала, десять лет назад — я принимал у нее роды.
— "Последнего"? А сколько их всего?
— Ну, у этой жены — двое. А так... (После паузы.) Есть у меня такиестрочки в стихах: "...зато свои, как уверяют, дети. Жена — немолодая, но с машиной". Вот так. У меня очень милая жена, возит меня на машине, а то я не умею.
— Неужели так трудно научиться?
— Не трудно. Но я пишу о таких вещах, в которых надо постоянно практиковаться — куда ж мне за руль? Хотя перед тем, как петь много"принимать" нежелательно. До 100 грамм еще можно, а потом начинается потеря дикции. У меня и так ее почти нет!
— Миша, а как же вы телеведущим работаете — с вашей-то сказочной дикцией?
— А я очень стараюсь! Не говорю шипящих. Делаю паузы: якобы ведущий глубоко задумался — а сам подбирает слово без ш, ч, щ. А то получится, как у Садальского: "Кирпить, косылек..." Старшие товарищи меня ругают. Есть у нас дружок — Евгений Яковлевич Весник. Так он просто смотрит телевизор и всем ставит оценки. Выше тройки с минусом у него никто не получает. А я – так вообще...
"Вырвалось все-таки!"
— Каким образом вы вообще попали на ТВ?
— Меня туда притащили Дибров с Новоженовым (это уже история: 1993 год. -Н.Х. ). Назвали передачу "Утро неделового человека" — выходила она в воскресенье в девять вечера. Я, как хулиган, после первых четырех эфиров был уверен, что меня закроют. В четвертой программе гостем был Алексей Петрович Охрименко (это было за пару месяцев до его смерти). Я его просил: прямой эфир, так что, если в песне вдруг матерные слова, вы их, пожалуйста, заменяйте... Он поет свою классическую "Я был батальонный разведчик": "Ах Клава, родимая Клава, ужели судьбой суждено, что ты променяла, шалава, орла — на такое говно. Е... твою мать, вырвалось все-таки!" (На диктофоне — чей-то заливистый хохот. Неужели, мой? — Н.Х. )Ну, я сразу понял: все, последний эфир! Расслабился — и так хорошо получилось! Еще и отметили как "плюс": мол, такой колоритный дедок, такой непосредственный! В общем, эфиров пятьдесят я отработал, а как только рейтинг канала поднялся — нас сразу сняли. Вернее, заменили попсой. То же самое потом было и с "Гнездом глухаря": после первой рейтинговой таблицы на нас наехали с угрозами определенные люди, так что мои замдиректора и оператор отлеживались в больнице. Потом кое-как поделили время. "Гнездо" закрылось по другим причинам — по финансовым и по состоянию здоровья. Сейчас вроде нашлись спонсоры, но очень далеко — в Ванинском порту. Но их интересуют только Первый канал, НТВ и часть ТВ-6, а ни один из этих каналов за те деньги, которые они предлагают, не возьмет программу к себе. На ТВ-6 понятно, какая политика — демидовская, на НТВ Парфенов считает, что авторская песня — вообще не жанр...
— Но ведь именно на НТВ сейчас выходит бывшая радиопрограмма "В нашу гавань заходили корабли"?
— Она там тоже на птичьих правах — только благодаря спонсорам. И то, она совсем немного побыла в прямом эфире — теперь идет в записи. Потому как Эдуард Николаевич Успенский, примерно как я, может выйти в эфир выпимши, слова забыть... Им ставят условие: петь только дворовые песни и ни в коем случае — не авторские.
— А как же это разделить? Тот же "Батальонный разведчик" — разве не дворовая песня? Она же — и авторская!
— Да, но это не все знают. Я, например, пел там свой романс "Старомодная, угловатая" и говорил, что это народная песня.
— Прямо как Юлий Ким, который в свое время, снимая телефонную трубку, произносил: "Русский народ слушает!"
— Да-да... А "Домашний концерт" закрылся из-за "эффекта 17-го числа". Мы должны были 20 августа подписать договор, и тут вдруг все взлетело. Они с нами даже не рассчитались. Но Бог с ними — я никогда не ругаюсь из-за денег.
— (Недоверчиво.) Ни с кем?
— Жена со мной иногда ругается, что ей денег не хватает. Она вот из Германии приехала, собирается в Таиланд — а денег маловато. Она у нас лягушка-путешественница, детей по миру возит. А это совершенно верная политика. Если бы не ее периодические требования, неизвестно, чем бы все кончилось. Как у Хармса: "Тут все и кончилось". Смотрите, тот же Довлатов,тот же Веничка Ерофеев (я Довлатова, к сожалению, не знал лично, но много слышал от Аксенова, от Жени Попова, а Ерофеева — видел при жизни) — все равно побеждает лень, обломовщина. Человеку хочется продлить жизнь своих героев. А в таком состоянии уже, извиняюсь, работать невозможно. Потому они и были либо полуженаты, как Довлатов, либо бездетны, как Ерофеев. Я ленив в одном: я не могу, как говорил Олеша, "ни дня без строчки".
"Ирония — тоже не панацея"
— Сейчас я сам себя достал иронией. Буквально сегодня мы обсуждали с Сашей Кабаковым, что ирония — не панацея! Как говорил Набоков, настоящее искусство — это не хохот, не ерничанье, а огромная улыбка в груди. Когда астматик может глубоко вздохнуть, когда, что называется, захватывает дух.
И сейчас пишется что-то совершенно непонятное:
Он умер во сне, никому не мешая — он просто устал по утрам просыпаться, угрюмым соседям с утра улыбаться, а после трястись на работу в трамвае. (...) А все начиналось совсем по-другому, и жизнь, как счастливый билет лотерейный, сулила любовь и удачу до гроба под "Бессаме мучо" и Хемингуэя...
— Внутренне бунтуете против того, что вас воспринимают только как юмориста?
— Это же все только форма. Даже разговоры о выпивании — только форма.Можно говорить хоть о собирании марок! Главное — что я в этом увидел. Я несчитаю себя таким уж заправским шутником. Хотя, за столом "раздухоряюсь" иестественно, вылазит именно эта сторона. Да и не всегда пойдешь наперекоржанру: вот позвали меня на "Два рояля" — упросили. Мне там не понравилось.Понимаешь, это такая "тусовка при людях", а мне больше хочется показать мир своей компании, чтобы человек оказался в ней гостем. А не ты пришел в гости и начал бодро шутить... В свое время я предлагал выпустить такой странный цикл видеокассет: ведь у нас множество одиноких людей, которым даже не с кем выпить, поговорить! И вот человек включает кассету: там сидят три мужика, либо выпивают, либо просто беседуют. И говорят: "Атеперь ты расскажи или скажи тост!" Он нажимает кнопку "Стоп" и с нимиобщается. Я понимаю, что это негуманная идея — как наркотик. Но хотя быиллюзия общения... Одиночество можно найти везде — и в физическом одиночестве, и в жуткой компании. Как у моего любимого Мандельштама: "Я от жизни смертельно устал..."
"Врать надо так, чтобы не было физически больно"
— Одно время ваши песни пел со сцены Ефим Шифрин...
— Он и до сих пор поет. Тут дело не в самих песнях. Я вижу, как он переживает — человек, окончивший филфак, читающий пьесы, вставляющий в концерты песни на стихи Рильке... Он рвется куда-то, а уровень его публики таков, что его воспринимают чисто внешне: лицо да голос. Это беда для человека!
— Не боитесь, что с вами произойдет что-то подобное?
— Да нет, я для этого достаточно автономен... Но я и не выношу, когда человек постоянно погружается в великую трагедию. Самая большая драматическая задача — это тот смех, что у Галича: когда человек хохочет-хохочет — и вдруг ему становится стыдно за то, что он хохотал, хочется провалиться на месте или встать и уйти. Нужен стресс: человек должен понять, что у него за это сердце болит.
— Мне говорили люди, знавшие Галича, что он — и его лирический герой" — это два абсолютно разных человека.
— Если верить повести Нагибина о Галиче, то все было очень гармонично. Так же сидел, был душой компании, всех веселил, потом пел страшные вещи — все просто минуту молчали после того, как кончалась песня. Потом напивался,засыпал, все пробовали шутить — а ничего не получалось. Потом он просыпался: "Чего грустим?!" — и все начиналось по новой. Он продолжал судьбу своего героя...
— А ваш герой — придуманный персонаж?
— Тру-удно сказать. Я же с детства был врун. Я врал так, что меня дубасили... Например, в детском саду врал, что папа-грузин заставляет насс сестрами ловить на помойке кошек, а потом мама их жарит, и мы их кушаем на обед. Ну, должен я был как-то у девок вызывать интерес? А потом ясказал, что папа убил бабушку и уехал в Ленинград — меня вообще на руках носили. Когда все открылось, меня так побили классно! И я понял, что вратьнадо так, чтобы потом не было физически больно. И желательно, чтобы другой человек не обижался. Поэтому-то смеешься в первую очередь над собой.
"В кейптаун меня пока не тянет"
— ...Есть вещи, которые я предпочитаю даже с собой не обсуждать, потому что когда ответишь себе на какие-то вопросы, пропадает чудо.
— А сохранилось до сих пор ощущение чуда?
— Конечно! Я так радуюсь! Часа в четыре ночи, что-то дописав, бужу жену, читаю ей. Она сквозь сон буркнет: "Хорошо". Я думаю: какая сволочь! Сейчас пойду, как тресну молотком по башке! И сидишь один, с зеркалом общаешься, некому с тобой радость разделить.
— Как-кой же вы жестокий!
— Я не жестокий. Я хочу, чтобы понимали. Андрюша Анпилов — понимает, но я же не могу ему каждый раз среди ночи звонить! (Анпилов — коллега Кочеткова по бардовскому объединению "Первый круг", возглавляемому Александром Мирзаяном. — Н.Х. ) Раз в месяц мы с Андреем устраиваем всенощную, поскольку накапливаются какие-то мысли, которые я, кроме него, не могу никому рассказать. С Аликом Мирзаяном говорить об этом невозможно, потому что он все уводит к Гомеру. А Андрюша может вдруг выдать такое! Например:
"Выпьем, Мишка, за Ванинский порт. Выпивать — это наша работа..."
Мы, кстати, за год четыре раза в Ванинский порт съездили!
— А в Кейптаунский еще не зовут?
— Не-ет, и не тянет пока. Есть у меня по этому поводу стихи:
Не тянет меня в Африку к пигмеям, просты мои желания и кротки: люблю я очень водку и евреев, которые приносят эту водку. Которую мы вместе выпиваем, а после тихо пукаем басами, я им пою, они мне подпевают, качая в такт печальными носами.
|
|
|
© bards.ru | 1996-2024 |